- А дальше? Не разбился? – насмешливо спросил Бакланов.

- Как видишь. Иначе бы рядом с тобой не сидел.

- Не тяни. Где вытяжной-то был? – Владимир даже подался вперед.

“Везет же некоторым. Все успел попробовать. И парашютист, и турист, альпинист, спелеолог, аквалангист, яхтсмен...”

- Ну, падать до земли с нераскрытым парашютом, - продолжал Борис, явно наслаждаясь заинтересованностью слушателей, - мало приятного. Надо раскрывать запасной. А ну, как и тот не раскроется. Тогда что? Никакой уж надежды? А там, внизу, белое заснеженное поле аэродрома, люди суетятся... И все так близко – близко показалось. Вроде, прямо сейчас мордой в землю врежусь...

“А ведь он специально долго рассказывает. Время тянет. Тоже устал!” - неожиданно всплывшая мысль даже обрадовала Владимира.

- Что, психи, расселись? Поперли. Давай, давай! Вставай жирное, ленивое племя, - раздвигая кусты, из леса выходит Бобрин. – Пещера уже недалеко. Рядом.

С кроны столетней замшевой ели свисают длинные космы седых лишайников. За корневище ее привязана веревка. В сером скальном выступе известняка у подножия ели чернеет широкое отверстие. Круто вниз уходит заманчивый ход. В лесу сумрачно, по-осеннему, тревожно. Над соседним увалом широкими кругами парит кобчик, почти не шевеля распластанными крыльями.